...А ОТ ВРАГОВ МЫ САМИ ИЗБАВИМСЯ

Газета “Советский Союз” как-то сразу начала с разгребания грязи - специализироваться на критике словоохотливых деятелей, называющих себя патриотами и государственниками, но к которым как нельзя лучше подходит поговорка: избави нас бог от таких друзей, а от врагов мы сами избавимся. Их представления об интересах нашей страны и ее народа и о путях достижения лучшей жизни и дальнейшей ее организации ложны и ни к чему хорошему привести не могут. Объективно они играют роль путаников, сбивающих народ с толку. В первом номере разобрана антисоветская статья Иоанна, митрополита Ладожского и Петербургского. Во втором дана оценка антимарксиста, а значит - антиученого, Кургиняна. (Об учености же Иоанна в области реальности говорить не приходится.) Знаменательно, что материалом для критики послужили статьи, напечатанные в газете “Завтра”. Есть у нее такая нехорошая тенденция - публиковать путаников. Есть у нее и свой собственный махровый антисоветчик - Владимир Бондаренко. Печатается он регулярно, но особого интереса не вызывает. Так, текучка. Однако в 13(69) номере (за 1995 год) он выстрелил крупным калибром: поддержал Солженицына в его неприятии советской власти и даже в одной крупной конкретной мерзости, совершенно порочащей звание русского писателя - без различия направлений. Добавим, что авторитет Солженицына как учителя, мыслителя, патриота и вообще отца русской демократии в последнее время поувял. Бондаренко же в статье “За армию, за нас!..” не сомневается в его правоте и почтительно подсаживает на щит.

В этой статье Бондаренко проводит стандартную для него мысль, что Великая Отечественная война и победа были войной и победой "просто русского" народа, а не советского, т.е. что народ воевал только (или "просто") за Россию, но не за советскую власть. И даже наоборот: "Режим - режимом, но русские люди ковали свою победу, надеясь на лучшие времена".

По Бондаренко выходит, что режим даже мешал. Но интересно, какая власть обеспечила победу? Все же, может быть, советская?

Некоторые пишущие представляют, что мы победили, закидав немцев лаптями. На самом же деле мы их закидали танками, пушками, самолетами. Один артиллерийский завод выпустил пушек больше, чем вся Германия. Одних штурмовиков "Ил"ов выпустили больше сорока тысяч. В середине войны Гитлер спросил, сколько русские (он, конечно, не употреблял слово "советские") выпускают за месяц танков? Ему ответили: тысячу. Он взорвался: "Как! На меня работает вся Европа, а мы вытягиваем только пятьсот! Вы меня обманываете!" Не знаю, специально ему говорили неверно или сами не знали, но цифра действительно была неточной: мы тогда выпускали не одну, а две тысячи танков в месяц. И вся эта техника с прочим снабжением плюс необходимая грамотность, чтобы пользоваться ею - заслуга советской власти, заслуга тем большая, что у нее было мало времени. Без поддержки народа, без принятия им советского строя - как говорят в парламентах, "за основу" - никакая власть подобного не сделала бы и такую войну не вынесла бы. Ни оборону Ленинграда, ни Сталинградскую битву невозможно мысленно перенести в досоветское время. Несколько сотен героев, совершивших такие же подвиги, как Николай Гастелло и Александр Матросов, доказали, что советский патриотизм не ниже "просто русского" патриотизма. Я отлично помню, что люди ясно понимали, что шла война капитализма с социализмом. Мы, детишки, деловито рассуждали, в кого из фрицев целиться в первую очередь: в офицера, командира. Не потому, что это внесет дезорганизацию, а потому, что это он, буржуй, ведет против нас народ, им же отравленный жаждой грабежа и рабовладения. Прямо марксисты, как это ни неприятно Владимиру Бондаренко.

Совершенно бесспорно, что народ воевал за советскую власть. У Твардовского есть рассказ-быль "Гость и хозяин" о том, как пробиравшийся с оккупированной территории военный прокурор попал в избу репрессированного в прошлом кулака.

"А может, сомневаешься: куда это я, мол, попал, к кому в гости? Так не сомневайся, Советская власть, я тебе прямо объявляю: к кулаку, настоящему раскулаченному кулаку."

Прокурор стал прикидываться маленьким человечком.

- Слушай, темный ты человек, - говорил старик прокурору, - можешь ты понять, что мне, кулаку, дорога Советская власть? Просто самая милая для меня власть. Не можешь? Ну, так вникай. Разберем по порядку.

Она была своя, русская, строгая власть. Она надо - так обидит, а надо - так приласкает.

...Движимого-недвижимого я был лишен, но лишен ли я был самого дорогого моего имущества? Говорю как отец своих сыновей. Знаешь ты, кто мои сыновья. Давай по пальцам считать. Первый. Начальник механизации Н-ской дороги. ... А он на этой дороге чернорабочим был три года. Второй у меня редактор. В городе К-ве один всю газету пишет. ... Третий. ... Да, он не великий начальник, простой, можно сказать, человек, кузнец колхозный. Но он себе пуговицы не купил за эти годы, на нем все премиальное. Он мастер своему делу, его любили, как бога.

- Четвертый тоже в порядке. ... И вот здесь, - старик обозначил пальцем на левой стороне груди у гостя кружок, - имеет штучку, которая не каждому дается.

- Где они теперь? ... Как и что, не знаю, но знаю, что все находятся в рядах, Родину защищают. Вот и подведем итог: чего я был лишен и что я получил от Советской власти? Выходит, что и для меня она выгодная власть. А герман мне пишет памятку: “Собственность”. ... Он не знает, что прежнего внушения слово это для меня не имеет."

А для уважаемого Владимиром Бондаренко Солженицына - имеет.

Помимо общей поддержки Владимиром Бондаренко антисоветизма Солженицына он, Бондаренко, почти необъяснимым образом ринулся вслед за Солженицыным осуждать приказ о борьбе с мародерством и насилиями при вступлении нашей армии на территорию Германии.

Статья Бондаренко посвящена разбору спектакля Малого театра, поставленного по пьесе Солженицына "Пир победителей", написанной в 51-м году. В пьесе, отрывки из которой приводятся, изображается дружеское застолье группы наших офицеров в каком-то замке в Восточной Пруссии. Идут беседы на различные темы, главным пунктом которых в отрывках из пьесы и в статье Бондаренко - приказ Верховного главнокомандующего о недопущении "поджогов, убийств, насилий, грабежей и мародерства ... для поддержанья воинской советской чести подобные поступки пресекать на месте любыми средствами вплоть до расстрела." Вот этот-то приказ и вызвал возмущение Солженицына и Бондаренко.

В пьесе: "А как же быть с инструкцией политотдела о нашей о священной мести? ... А батарейные тетради под заголовком “Русский счет врагу”? Вот это здорово! Ивана заманили, Ивану насулили, Ивана натравили, пока он нужен был, чтоб к Балтике протопать... Победа без обеда?? Это чересчур! ... Солдат, с которым я лежал в болотах Ильмень-озера, ... Его - расстреливать? За то, что взял часишки "Мозера"? И даже пусть - что затащил девчонку в бункер?"

Бондаренко: "Они имели право на священную месть захватчикам, имели право пировать как хозяева. Они заслужили свой пир! ... Вот почему они, отнюдь не мародеры и не грабители, не согласны с приказом главнокомандующего о жестоких наказаниях за ущемление прав немецких граждан."

У Солженицына - откровенно: приказ вероломный, и наши солдаты имеют право делать с немцами, что хотят. У Бондаренко - невнятно. Или сам не понимает, что говорит, или сознательно симулирует недопонимание. По его изложению выходит, что приказ лишает победителей священного права пировать в брошенных замках и потому несправедлив. Ловко!

Даже как-то неудобно вообще объяснять и оправдывать правомерность и своевременность приказа! Что же тут непонятно? Тем более странно объяснять это причисляющим себя к православным Солженицыну и Владимиру Бондаренко, которым сам их бог велел быть милостивыми к поверженным врагам. И они еще смеют называть себя русскими! Ведь по-русски - лежачего не бьют.

Но, как видно, объяснять приходится. Во-первых, смысл приказа - просто гуманный: не допускать самосуда и произвола. Это вовсе не советское нововведение. Слышал ли поучающий нас русскости Владимир Бондаренко о "Русской Правде" Ярослава Мудрого? В "Учебнике русской истории для средней школы" С.Ф.Платонова, написанном до Октябрьской революции и переизданном в 1994 году, читаем: "Назначение "Русской Правды" заключалось в том, чтобы сначала ограничить, а затем и вовсе отменить варварский обычай кровной мести, а вместо частного возмездия за обиду и убийство ввести наказание от суда. ... не допускается самосуд и личная расправа."

Второе. Что бы стало с армией, если бы она занялась грабежами? У Шолохова в очерке "На юге" один старик так оценивает состояние немецкой армии: "Разве раньше солдатам дозволялось грабить и мешки с награбленным за собой таскать. Греха нечего таить, брали и мы съестное, но уж детских пеленок не трогали, со стариков и старух обувку, одежку не стаскивали, с малыми ребятишками не воевали, женщин не казнили. А ныне им на то запрета нет." И резюмирует: "Нету у них армии! Раньше, может, была, а сейчас нету." Известен классический пример из нашей истории. Вот что написано у того же С.Ф.Платонова: "Пребывание в Москве, грабеж и мародерство настолько расшатали дисциплину среди французов, что боевая сила их войск заметно упала. Французы отступали беспорядочно, нуждаясь в необходимом, но волоча за собою награбленную в Москве добычу. За исключением немногих полков (гвардии), они напоминали собою простые шайки грабителей." При потворстве грабежам наша армия раскололась бы на бандитов, проходимцев и на честных солдат. И какой разложившийся сброд вернулся бы домой! А скольких потом мучила бы совесть!

Тут как раз и видно, что советский русский усвоил всю действительную русскую народную мудрость, человечность и здравый смысл, а о "просто русском" в советское время - сами судите по позиции Бондаренко и Солженицына. Гитлеровская пропаганда пугала население угрозой прихода людоедов-большевиков, но роль пугала больше подходит "просто русскому" (правда, с украинской фамилией) Владимиру Бондаренко.

Конечно, многие в душе и во взаимных беседах придумывали, как раскатать Германию за те муки, что принял наш народ, да ведь на то и человек, чтобы себя контролировать! И мы, детишки, обсуждали варианты наказания Гитлеру, если бы он попался. Cходились на том, что следовало бы его возить в клетке по городам и весям, чтобы каждый мог в него плюнуть и чтобы его на всех хватило. Но какой спрос с детишек, тем более, что обсуждение было чисто абстрактным? А вот отрывок из телеграммы знаменитого кинооператора Романа Кармена в Москву в Совинформбюро для передачи в Юнайтед Пресс ("Но пасаран!", стр. 175-176): "С КАМЕННЫМИ ЛИЦАМИ ПРОХОДЯТ СОВЕТСКИЕ СОЛДАТЫ ПО УЛИЦАМ НЕМЕЦКИХ ГОРОДОВ. НЕНАВИСТЬ К НЕМЕЦКИМ ФАШИСТАМ, ИСКАЛЕЧИВШИМ НАШУ СТРАНУ, ТЯЖЕЛЫМ ГРУЗОМ ЛЕЖИТ НА СОЛДАТСКИХ СЕРДЦАХ. НО Я УБЕДИЛСЯ ЗА ЭТИ ДНИ, ЧТО ВО ВСЕЙ КРАСНОЙ АРМИИ НЕ НАЙДЕТСЯ ТАКОГО БОЙЦА, КОТОРЫЙ БЫЛ БЫ СПОСОБЕН ПРИСТРЕЛИТЬ БЕЗОРУЖНУЮ ЖЕНЩИНУ, РЕБЕНКА ИЛИ СТАРИКА."

И не надо изображать дело так, что приказ был неожиданным и обманным. С самого начала было сказано: "Гитлеры приходят и уходят, а народ немецкий, государство немецкое остается." Так что по праву и со значением в берлинском Трептов-парке был установлен монумент в честь благородного советского воина со спасенной немецкой девочкой на руках. Бондаренко к месту и не к месту восхищается благородством русского офицерства, но советскому руководству благородным быть не разрешает.

Тупая и несправедливая авторская позиция в пьесе по отношению к приказу выдает лишь примитивность мышления и нечестность Солженицына. Он вообще говорит только то, что ему выгодно, без оглядки на истину. Исходил бы подобный приказ от царя - он бы его приветствовал. (Кстати, после 1812 года русская армия в Париже вела себя очень корректно - конечно, не только по собственной инициативе солдат, казаков, башкирских конников. А в первую мировую войну при Николае II в российской армии за убийство противника, поднявшего руки вверх, полагалось суровое наказание.) Но если приказ издал Сталин - значит мерзость. То же самое с нынешними событиями. Очевидно, из конъюнктурных соображений Солженицын помалкивает о личных и общественных недостатках Ельцина, но не глядя костерит госдумцев. 3 апреля (95-го года) он умилялся страданиям члена царской IV Думы Шингарева, который жил на думскую зарплату и вынужден был кормить многочисленных детей картошкой, тогда как теперешние думцы установили себе министерские оклады. Но оклады у них - по 600 тысяч, это рублей 60 застойных - большой семье по теперешним ценам и на картошку не хватит. У него, видно, в кармане такая куча долларов, что он в этих делах не ориентируется. Да это ему и не нужно. Он и без ориентировки знает, что говорить. И в пьесе он передергивает без зазрения совести по раз и навсегда выбранной схеме: "Вы перед наступлением не так ли непреложно приказ оправдывали противоположный?" Да никогда не было и не могло быть противоположного приказа - то есть насиловать и мародерствовать! Но верх подлости - тирада об Иване, которого заманили (на отечественную войну!) и натравили (на врага!), "пока он нужен был, чтоб к Балтике протопать". Как будто это нужно было только власти, а Ивану - ни к чему! Это проявление типичной мерзкой, безответственной отстраненности капризных мещан от забот государства: только дай, дай и дай. В 91-м они, наконец, дорвались до плохо лежавшего.

Бондаренко пытается осуждать "критиков-демократов, ныне откровенно сожалеющих, что не немцы победили в той войне". А понимает ли он, почему они сожалеют? Да из-за того же самого антисоветизма и антикоммунизма, что и у самого Бондаренко (не считая, конечно, имеющего хождение у некоторых "демократов" мнения, что "цивилизованные" гитлеровцы в конце концов заставили бы всех русских разъезжать на "Хорьхах". Идея этой автомобильной аттестация принадлежит Филатову, бывшему редактору "Военно-исторического журнала", применившего ее к польскому антисоветизму.) В этом "демократы" и Бондаренко едины, просто своя своих не познаша. Только "демократы" лучше понимают, что то была победа не "просто русских" плюс "просто украинцев" и т.д., а и советских людей, воевавших за советский строй. А Бондаренко не может отказаться от победы и для ее реабилитации начинает строить хитроумные версии о чисто русской победе, шитые белыми нитками.

И этот заплутавший в двух соснах безответственный "мыслитель-патриот" позволяет себе походя третировать сложную науку - марксизм: "Вот почему и потребовалось мировой закулисе возвысить Михаила Горбачева, разрушить единое государство, что на многих ключевых постах в России стояли уже ... государственники и патриоты, никогда в жизни никакого Маркса не читавшие, но строившие могучее и крепкое государство, не отрекаясь от традиций тысячелетней России." Похоже, проницательность Бондаренко простирается до признания Горбачева марксистом. Кроме того, если Бондаренко сам не понимает, то мы ему скажем, что не читавшие или не признавшие Маркса государственники на ключевых постах работали на государство лишь до тех пор, пока ими худо-бедно руководили в марксистском духе. Доказательство этого мы видели 9 мая (95-го года): как ни призывали военных ветеранов газеты "Советский Союз" и "Завтра" не мараться контактами с антинародным режимом, "государственники" Говоров, Куликов и Одинцов, лишенные марксистского политического руководства, с готовностью ринулись позорить свои седины поддержкой этого режима. Было бы неплохо, если бы те, кто произносит слово "марксизм", понимали, что оно означает.

1995 г.

P. S. Недавно в "Советской России" (номер 36 за 1 апреля 1999 г.) я прочитал документ, наиболее поразивший меня за все годы "перестройки" и "реформ". Это письмо Шолохова в ЦК КПСС с оценкой Солженицына. В нем Шолохов помимо прочего упоминает "Пир победителей" и оценивает пьесу как патологически злобную антисоветскую поделку. А поразило меня то, что это верное и чрезвычайно весомое мнение Шолохова было скрыто от народа в течение трех десятилетий. Уже тогда партия настолько потеряла заявленное в своем названии коммунистическое лицо, свою проницательность, боевитость и деловитость, что не использовала этот впечатляющий документ в просоветской пропаганде! Она даже потеряла чувство самосохранения, заменив его благодушием, всепрощением и респектабельной вежливостью. Плоды этого перерождения партии мы сейчас пожинаем.