В ЗАЩИТУ ЭЙНШТЕЙНА И МАРКСА

Уважаемый Юрий Игнатьевич!

Вы часто говорите, что не любите профессионалов. Некоторые основания для этого действительно есть. Английский писатель Пристли как-то сказал: "Специалист - это человек, не допускающий ни одной даже самой малой ошибки на пути к основной ошибке". Как будто он глядел на бывшего председателя Верховного Совета СССР Лукьянова, говорившего, что он даже читает регламент на ночь, и дочитавшегося известно до чего.

Однако без уменья и вошь не убьешь. Если же речь идет о науке, то без долгого и упорного ее изучения делать в ней просто нечего. Конечно, было бы приятнее, если бы знание и понимание можно было глотать в виде таблеток, но пока это невозможно. Еще хуже то, что даже длительных и упорных занятий, бывает, оказывается недостаточно - как в сказке про дурачка, который несмотря на многократную науку все-таки снова и снова говорил невпопад. Ученому чрезвычайно полезно знать для себя, до какого уровня знаний дошла его наука, что он сам хорошо в ней понимает, а что не совсем твердо или вовсе не понимает. Если говорить о честных людях, то в сложных областях не только непрофессионалам следует больше молчать и слушать, но и большинству профессионалов лучше не высовываться на широкую публику - хотя бы ради того, чтобы не дискредитировать почти беззащитную науку. О нечестных же и говорить нечего. А беззащитность науки подтверждается, например, почти всеобщей ненавистью и презрением к экономической науке, опозоренной нашими "учеными" экономистами от Абалкина и Аганбегяна через Гаврилу Попова и Шаталина до Шмелева и Явлинского.

Науку надо уважать, а с нею - и ее создателей и лидеров. Почему надо уважать науку? Потому что она - наиболее полное и систематизированное знание. Если бы было что получше в отношении знаний, то именно это и было бы наукой: "лучше гор могут быть только горы". И ведь бывали такие гении, что в своей области глубоко разбирались! Такими были Маркс, которого Вы, Юрий Игнатьевич, постоянно полощете, и Эйнштейн, которого Вы, на Ваше несчастье, ни к селу, ни к городу выбрали своей мишенью в 10-м номере "Дуэли" в статье "Гений еврейской сотни".

Надо сказать, подавляющее большинство физиков-теоретиков всего мира относятся к Эйнштейну с теплым уважением и почтением не только за его знания, интуицию, многочисленные достижения и явную заинтересованность в истине (даже если слышали о каких-то его действительных или мнимых промахах в физике - кто не без греха!), но и за его благожелательность к другим.

Между прочим, его вклад в развитие науки отнюдь не исчерпывается работами по теории относительности - специальной (для скоростей, сравнимых со скоростью света) и общей (учитывающей еще и гравитацию). Он теоретически предсказал фотон и объяснил фотоэффект, развил теорию броуновского движения, разработал первую квантовую теорию теплоемкости твердых тел, нашел соотношение между спонтанным и вынужденным излучением - основу теории лазеров, является одним из создателей квантовой статистики, начал поиски единой теории поля (уже после него здесь был достигнут большой успех), развил глубокую критику так называемой копенгагенской интерпретации квантовой механики - стандартной для сегодняшней физики. За любую из этих проблем он заслуженно остался бы в истории физики. А у него их вон какая куча. Так что преувеличить его роль в физике 20-го века довольно трудно.

Что же касается совершенно некомпетентно разбираемого Вами вопроса о том, является ли теория относительности теорией или это гипотеза, то скажу Вам следующее.

Во-первых, в физике теорией называется любое предназначенное для более или менее точного описания реальности построение из совокупности формул и правил, указывающих, когда и что с этими формулами делать, и разъясняющих собственно физический смысл. Теория относительности этим требованиям удовлетворяла.

Во-вторых, в физике хорошо проверенная теория и более или менее обоснованная гипотеза не отличаются абсолютно строго, так как любая работающая в данное время теория когда-нибудь будет заменена более общей, точной и совершенной. Это только в метафизическом (додиалектическом) материализме считалось, что открываемые законы дают абсолютные и вечные истины о природе. Приближенный, неисчерпывающий, временный характер теорий о реальном мире (и потому всегда имеющих налет гипотез ad hoc [к данному случаю]), был вскрыт Гегелем, Марксом, Энгельсом и Лениным (об известной раньше его книге "Материализм и эмпириокритицизм" мы ниже еще вспомним).

В-третьих, если уж говорить о теории как о подтвержденной гипотезе, то трудно указать другую теорию, более подтвержденную, чем теория относительности. Точнее сказать, во всей экспериментальной и практической работе нет пока ни одного наблюдения, противоречащего теории относительности. Если бы она была неверной, то построенные ускорители заряженных частиц (исключая старые низкоэнергетичные циклотроны) не работали бы: частицы садились бы на стенки, а ускорители на встречных пучках не давали бы особой выгоды. Энерговыделение ядерных реакций считают по массам исходных и конечных частиц и не ошибаются. Когда-то уже давно была неясность: почему у некоторых мезонов из космоса такой длинный пробег, ведь они короткоживущие и должны быстро распадаться. Оказалось, что их собственное время замедляет ход из-за страшной, почти световой скорости, - как в парадоксе близнецов. Даже для расчетов межпланетных космических траекторий уже использовалась теория относительности.

Поэтому ваша ссылка на знаменитого электротехника Н.Теслу, сказавшего о теории относительности: "Считать это физической теорией могут только наивные люди", - у физиков может вызвать только смех: ссылки на него в этой области так же основательны, как ссылки одного нашего современного изобретателя в области ядерной физики на Жукова и Косыгина.

А сейчас я Вам дам бесплатно кусочек сыра. Помимо того, что теория относительности вместе с Эйнштейном вызывает у Вас подозрения, она принадлежит не только Эйнштейну. У него были предшественники, да еще какие! Формулы специальной теории относительности, опубликованные Эйнштейном в 1905-м году, уже были известны великому французскому математику Анри Пуанкаре, который потом обижался на Эйнштейна за то, что тот на него не сослался. А еще раньше почти все формулы были получены Лоренцем и в меньшей степени Фитцджеральдом (умер в 1901-м). Основные преобразования координат и времени в специальной теории относительности называются преобразованиями Лоренца, хотя за 4 года до него их получил Лармор, а 17-ю годами раньше похожие преобразования использовал Фойгт. В чем же тогда заслуга Эйнштейна? И уравнение поля тяготения в общей теории относительности Эйнштейн выдал на гора в 1915-м году - на две недели позже великого немецкого математика Давида Гильберта, но независимо от него. Правда, известно письмо Эйнштейна Гильберту с разъяснением того, что надо сделать, так что специалисту по формулам и уравнениям не составляло большого труда записать требуемое.

Гильберта оставим, а история с Пуанкаре, проясняющая роль Эйнштейна, по-моему, поучительна.

Читали, Юрий Игнатьевич, "Материализм и эмпириокритицизм"? Должны были в вузе проходить. Ну да ладно. Так вот в этой книге, написанной в 1908-м году, Ленин критикует Пуанкаре за уступки идеализму в понимании опыта и отношения физической теории к реальности. Он называет его махистом, а по более принятой терминологии Пуанкаре был конвенционалистом. Он считал физическую теорию лишь удобным, по соглашению, упорядочением опыта, без обязательного, вынуждаемого природой объективного вклада в вид, форму и связь законов. Этот его крен объяснялся тем, что он был по преимуществу математиком с естественным для них уклоном в формализм, ну и конечно тем, что его не заставляли изучать "Материализм и эмпириокритицизм". И за это он жестоко поплатился. У него получилось: вон там - такая-то формула, там - такая, а там - еще одна. Они, конечно, связаны между собой, но это в основном и все. А у Эйнштейна - физика от бога - получилась новая картина мира, причем увиденная и поданная исключительно выпукло, красиво. Эта картина и произвела ошеломляющее впечатление на почтенную публику, прочно привыкшую к хорошо обжитому миру с абсолютными и не связанными между собой временем и пространством, из чего проистекли многие плодотворные последствия. Вот почему известный физик Лоренц не имел претензий к Эйнштейну. (На самом деле все пять уже упомянутых, да еще, может быть, Минковский внесли свои изюминки в создание специальной теории относительности, так что если уж ругать кого-то за нее, то всех.)

Пример с Пуанкаре показывает, как важна верная философия в кардинальных вопросах конкретных наук. Я мог бы привести еще примеры того, как привычная примитивная, недиалектическая философия или неуместное применение ее отдельных положений приносили огромный вред науке и людям. Конечно, кардинальными проблемами занимаются немногие, так что судите сами, всех ли, скажем, студентов-физиков надо было охватывать обязаловкой по теории познания диалектического материализма или только тех, о которых заранее было известно, что только они способны открыть что-то достаточно великое. Но если уж кто-то берется рассуждать по принципиальным, основополагающим вопросам - пусть лучше не выступает с бухты-барахты.

Теперь об упоминаемой Вами критике Максимовым теории Эйнштейна. Максимов выступал по существу и, соответственно, критиковал не Эйнштейна, а саму теорию относительности, причем только специальную и, напомню, созданную не только Эйнштейном. Академики Фок, Тамм, Кикоин и другие выступили против Максимова тоже по делу, именно потому, что теория относительности работала и была необходима в расчетах, а Максимов вместо нее предлагал пока что шиш с маслом. Понятно? Так что суть "доноса" академиков - оградить работающую, возможно, приближенную и временную вычислительную модель от некомпетентной, неконструктивной (не предлагающей замены) и разрушительной критики. Кстати сказать, Максимов существенно использовал неверные ссылки на диамат (хотя академиков это тогда не интересовало). Замечу, что диамат не обязан отвечать за непонимание его Максимовым, но, тем не менее, из-за Максимова он был в какой-то степени дискредитирован, что дало лишний повод многим безответственным попрыгунчикам потешить свое самолюбие швырянием камней в огород научной философии.

Вы, Юрий Игнатьевич, пишете: "В фашистской Германии Эйнштейна не признавали, а атомную бомбу создавали." Это как понимать признание. Одно дело, что он кому-то там не нравился как еврей, а другое дело, что несмотря на это теорией относительности все-таки пользовались, обычно не те, кто его выжил из Германии. И знаете, что получилось не в последнюю очередь из-за этой каши? Когда сидевшие летом 45-го в Англии немецкие атомщики узнали об атомных бомбардировках Японии, они изумились, как это американцы умудрились взгромоздить атомные котлы (реакторы) на самолеты?

Теперь об отзыве Д.И.Блохинцева на критику Фока. Во-первых, Блохинцев пишет: "Статья В.А.Фока представляется мне принципиально правильной." Как говорится, если "да", то почему "но"? Принципиальное согласие с Фоком - это главное, а остальное - замечание побочное, относящееся к трудностям согласования разных теорий, к развитию более широкой теории, и вдобавок не вполне корректное. Так, Блохинцев пишет, что "введение в теорию размеров частиц приводит к противоречиям с теорией относительности..." В связи с этим расскажу об эпопее с размерами частиц и заодно о презираемом Вами марксистском диамате.

Когда я студентом в начале 60-х читал "Теорию поля" Ландау и Лифшица, меня несколько насторожило настоятельно подчеркивающееся там утверждение, что "в пределах классической теории элементарные частицы должны рассматриваться как точечные". Смысл утверждения заключается в следующем. Самые элементарные частицы уже не должны иметь более подробной структуры. Следовательно, при конечных размерах они должны быть абсолютно твердыми, иначе они состояли бы из чего-то еще более элементарного. Но в теории относительности протяженное абсолютно твердое тело невозможно, так как если его стукнуть с одной стороны, то с другой стороны это отозвалось бы немедленно, с бесконечной скоростью, посрамив теорию относительности с ее утверждением о невозможности скоростей, превышающих скорость света. Значит истинно элементарные частицы должны быть точечными.

Вообще-то и без теории относительности представлять подобно Демокриту, что мир состоит из конечных и абсолютно твердых кирпичиков, было бы несколько несовременным. Абсолютно твердое тело, приводящее к бесконечной скорости распространения воздействия, бесконечно большим ускорениям и бесконечно большим силам при столкновениях, не допускается не только теорией относительности (спасибо ей за это), но и обычным здравым смыслом, не говоря уж о научном диамате.

Что ж, в принципе я не против требования, чтобы действительно "последние", "первоначальные" частицы (если бы они были) были точечными. Но с какой стати относить это к тем частицам, которые мы знаем? - а подтекст был именно такой. Похоже, у наших физиков-теоретиков была некоторая склонность действительно рассматривать известные тогда так называемые элементарные частицы как истинно элементарные. Вот они и пытались встроить недопустимое в теорию и удивлялись, что это приводит к противоречиям. Вот с чем связана та трудность, о которой упомянул Блохинцев. Тут не знаешь, смеяться или плакать! За полвека до того Ленин в "Материализме и эмпириокритицизме" сказал известную всем (до перестройки) фразу: "Электрон так же неисчерпаем, как и атом..." Ее заставляли всех учить, вдалбливали, разжевывали, но - как об стенку горох.

Что же из этого вышло?

В 54-м году Я.П.Терлецкий опубликовал в "Докладах Академии Наук СССР" простенькую модель составных элементарных частиц. Но у нас она не получила отклика. По-моему, тут сказались как неприязнь группы ученых к нему - в прошлом научному руководителю группы переводчиков разведданных по атомному проекту (см. книгу П.Судоплатова "Разведка и Кремль"), - так и описанное выше предубеждение против неисчерпаемости элементарных частиц. Ну что ж, тогда за это дело взялся японец Саката и во второй половине пятидесятых годов появилась первая работающая модель составных частиц Сакаты, давшая сильный импульс весьма результативным исследованиям в этом направлении. В 62-м году в журнале "Вопросы философии" был опубликован рассказ самого Сакаты о том, как он пришел к этой задаче. Надо сказать, после войны в Японии многие изучали диалектический материализм. В их числе был и Саката. Он прямо так и сказал, что на поиски структуры частиц его подтолкнул диалектический материализм, а свой рассказ он завершил перефразированной цитатой из "Материализма и эмпириокритицизма": "Нужно помнить, что, по-видимому, “нейтрино так же неисчерпаем, как и атом”." Я не знаю, кусали ли после этого себе локти в ФИАНе (Физическом институте Академии Наук) и Блохинцев (директор ОИЯИ - Объединенного института ядерных исследований) в Дубне или так ничего и не поняли. Во всяком случае, когда в 74-м году на одном ученом совете я, предъявив положительный отзыв Терлецкого, просил направить мою статью на депонирование в ВИНИТИ (это примерно как в могилу, то есть дело-то чепуховое), известный доктор, член совета, не удержался и сказал: "Вообще-то Терлецкий слабый ученый..." Они там, видно, о нем друг другу легенды рассказывали. Бумагу мне проштамповали, но каковы профессионалы!

Года три назад прочитал я в журнале Академии Наук "Природа" историю с Глэшоу, нобелевским лауреатом, одним из авторов объединенной теории взаимодействий. Оказывается, в пятидесятые годы после окончания вуза в Америке он решил поехать в Москву в ФИАН в теоретический отдел стажироваться. Однако это мерзкое КГБ так долго тянуло с разрешением, что он плюнул и решил сидеть дома. Журнал обвинял "органы" в том, что по их милости мы лишились нобелевского лауреата. Но из изложенного выше с очевидностью следует, что Глэшоу должен регулярно ставить благодарственные свечки в память славному КГБ, так как в ФИАНе ему не удалось бы сделать ничего из ряда вон выходящего.

В заключение вернемся к Вам, Юрий Игнатьевич. Вы пишете: "...умозаключения Эйнштейна... возможно, (это моя гипотеза) надолго затормозило поиск действительной истины в физике, как и марксизм затормозил поиск истины в государственном строительстве." Во-первых, раз уж винить, то кроме Эйнштейна тут надо было упомянуть Фитцджеральда, Лармора, Лоренца, Пуанкаре, Минковского и Гильберта. Во-вторых, по такой методологии можно договориться до того, что механика Ньютона затормозила науку, ибо без нее более точную теорию - теорию относительности - открыли бы раньше. Так же и МиГ-15, наверно, затормозил появление МиГ-21-го, и т.д. Да нет. Теории никогда не бывают абсолютно точными и совершенными. Они уточняются и развиваются постепенно. Как раз это здравое положение (вместе с некоторыми другими) и утверждает теория познания диалектического материализма - составная часть марксизма. С.И.Вавилов, президент Академии Наук (брат биолога и генетика Н.И.Вавилова) еще в 27-м году написал статью о позитивной роли несовершенства опыта в развитии науки. Совершенный опыт дал бы такой сложный результат, что его никакой теорией не опишешь и в результате не будешь иметь вообще ничего.